Библио-S-путник
В начале 1892 года Антон Чехов опубликовал небольшой рассказ «Попрыгунья». Фабула проста. Молодая легкомысленная Ольга Дымова, в погоне за «знаменитостями» окружила себя ничтожными людьми и «прозевала» истинно великого человека – собственного мужа.
Сомнений у образованного общества не было: в «Попрыгунье» Чехов карикатурно изобразил Софью Петровну Кувшинникову (1853–1907), хозяйку салона, в котором собиралось пол-Москвы. И ее затянувшийся роман с близким другом Чехова художником Исааком Ильичом Левитаном.
История вызвала совсем не литературный скандал. Кувшинникова и Левитан оскорбились.
Кто же эта женщина, которая стала единственным «узнанным» прототипом Чехова?
Имя Софьи Петровны хорошо знакомо почитателям творчества И.И. Левитана. Восемь лет Кувшинникова была его ученицей, соратницей, возлюбленной.
Но все же в историю эта незаурядная женщина вошла не иначе как «Попрыгунья» – этот ярлык, невольно навешенный гениальной чеховской рукой, она пронесла до конца своих дней. Даже добрые знакомые Софьи Петровны после публикации рассказа за глаза называли ее по-чеховски. Так художник М.В. Нестеров писал сестре: «Был сегодня у чеховской «Попрыгуньи» на обеде».
А между тем, Софья Петровна была «гораздо глубже своей героини» – пустышки Ольги Дымовой. Её занятия музыкой и особенно живописью были не столь поверхностными, как у Ольги Ивановны. Софья Петровна участвовала в выставках, одну из её работ «Внутренность древней церкви» приобрел П.М. Третьяков, сейчас она хранится в запасниках Третьяковской галереи.
Софья Петровна Кувшинникова, происходила из семьи симбирских дворян, получила хорошее домашнее образование. Смуглянка не отличалась красотой. Однако ее находили очень привлекательной, отмечали некий магнетизм, безупречный вкус и «талантливую легкость». Младший брат Чехова Михаил рассказывал: «Это была не особенно красивая, но интересная по своим дарованиям женщина. Она прекрасно одевалась, умея из кусочков сшить себе изящный туалет, и обладала счастливым даром придать красоту и уют даже самому унылому жилищу. Всё у них в квартире казалось роскошным и изящным, а между тем вместо турецких диванов были поставлены ящики из-под мыла и на них положены матрацы под коврами. На окнах вместо занавесок были развешаны простые рыбацкие сети». Любила Кувшинникова и одежду в псевдонародном стиле. А вместо какой-нибудь породистой левретки держала дома живого журавля
А. Степанов. Портрет С. Кувшинниковой
Желая уйти от прототипа, Чехов умышленно сделал свою героиню хорошенькой блондинкой, однако эта подробность, кажется, осталась совершенно незамеченной – настолько тонко прочувствован образ в целом. Все мемуаристы сходятся в том, что это была женщина яркая, для своего времени незаурядная. Впрочем, отмечали и другую черту, которая, вероятно, и раздражала Чехова: «Стремления к оригинальности в ней было больше, чем подлинной, неподдельной оригинальности».
Муж Софьи Петровны – полицейский врач мясницкой части Дмитрий Павлович Кувшинников (1830–1901) был «общим любимцем, благодетелем хитровской рвани, нарочно избравшим себе этот участок, чтобы служить бедноте».
Дмитрий Павлович был так же беззаветно предан жене, как и своему служению. Она писала: «Имея мужа, человека на редкость гуманного и великодушного, так же глубоко любящего искусство, как я, и не только не ставившего мне преград, но наоборот всячески помогавшего в этом отношении, будет понятно, если я скажу, что жизнь моя была почти сплошным праздником».
Доктор был страстным охотником и на этой почве водил знакомство с художниками А.С. Степановым и В.Г. Перовым – последний изобразил его рассказчиком на картине «Охотники на привале».
Фрагмент картины В.Г. Перова «Охотники на привале»
Софья Петровна превратила казенную квартиру в криминальном московском районе в центр притяжения творческой интеллигенции. Почти 20 лет Кувшинниковы устраивали здесь по субботам литературно-художественные вечера. В.А. Гиляровский, которого с хитровским врачом познакомил Чехов, писал: «У Софьи Петровны, супруги доктора, страстной поклонницы литераторов и художников, устраивались вечеринки, где читали, рисовали и потом ужинали. Бывал там и А.П. Чехов, и его брат художник Николай, и И. Левитан...».
А еще – И.Е. Репин, М.В. Нестеров, В.Г. Перов, скульптор М.О. Микешин, забытые ныне, но чрезвычайно модные в то время актеры Малого театра А.П. Ленский, В.С. Васильева, М.Е. Ермолова, А.П. Щепкина, один из лучших оперных артистов своего времени Л.Д. Донской...
Чехов в рассказе «Попрыгунья» вывел всех перечисленных лиц: «Каждый из них был чем-нибудь замечателен и немножко известен, имел уже имя и считался знаменитостью, или же хотя и не был еще знаменит, но зато подавал блестящие надежды».
А вот Дмитрий Павлович в «звездной» компании робел и обыкновенно до ужина просиживал за шахматами с художником Степановым, затем сервировал закуску и приглашал: «Прошу закусить, господа!». Все это, вплоть до деталей интерьера столовой, не особенно старательно завуалировав, Чехов и перенес на бумагу...
Когда осенью 1886 года Чеховы привели в дом Кувшинниковых Исаака Левитана, Софья Петровна была страстно увлечена живописью.
И. Левитан. Автопортрет. 1885
Знакомство с величайшим пейзажистом, похвалившим ее наброски и любезно предложившим свое руководство, предопределило ее дальнейшую судьбу. Кувшинникова как в омут с головой бросилась в художественные занятия, и следующим летом уехала с Левитаном и Степановым на этюды. Софье Петровне шёл 40-й год, Исааку Левитану – 26-ой.
И. Левитан. Портреты Софьи Кувшинниковой. 1888 г и 1894 гг.
Теперь каждое лето супруга доктора и художник проводили вместе на этюдах, на Оке и на Волге, побывали за границей. Обо всем увиденном и перечувствованном сообщали Чехову в письмах – стоит ли удивляться точности деталей в «Попрыгунье».
Картины «Заросший пруд» и «Плёс. Пейзаж с церковью», написанные Софьей Кувшинниковой
В 1894 году Левитан увлекся другой женщиной, Расстроенная Кувшинникова вернулась в Москву и больше никогда не встречалась с Левитаном, но с еще большим рвением взялась за кисть. В 1897 году ее приняли в Московское общество любителей художеств, субботний «салон», как и прежде, процветал...
Все закончилось в одночасье, когда в 1901 году умер Дмитрий Павлович, и Кувшинникова была вынуждена съехать с казенной квартиры. Пенсии в 50 рублей на привычную жизнь не хватало. Последние годы «Попрыгунья» нуждалась, жила в основном на средства, вырученные с продажи своих небольших этюдов. Но до последнего вздоха она была окружена молодыми актерами, певцами, художниками, литераторами, «и они относились к ней с тем же почтением и интересом, что и в былые времена».
Жизнь «талантливой дилетантки» (так она назвала себя) оборвалась трагически. Летом 1907 года в имении художницы А.Л. Ржевской, куда Кувшинникова сотоварищи отправилась на этюды, началась дизентерия. Софья Петровна стала ухаживать за больной девочкой – заразилась и умерла в несколько дней.
Обстоятельства смерти художницы многое говорят о чеховском прототипе. По точному замечанию писателя А.С. Лазарева-Грузинского, «Софья Петровна Кувшинникова своею красивою смертью доказала, что она – не пустельга». Кто знает, доживи Чехов до этой развязки, быть может, он изменил бы мнение о старой знакомой...
Чагадаева, О. Софья Кувшинникова: легкая жизнь и достойная смерть «Попрыгуньи» / Ольга Чагадаева // Родина. – 2019. – № 9. – С. 16–19. – (Прототипы / Антон Чехов. Попрыгунья).
А нам пора перечитать рассказ Антона Павловича Чехова.
О.Ю. Фёдорова,
ведущий библиограф методико-библиографического отдела Центральной библиотеки им. А.Н. Зырянова.
