Библио-S-путник

Петушков. …Ну, а как же вы разошлись с вашей женой?

Федя. Ах. (Задумывается.) Это удивительная история. Жена моя замужем.

Петушков. Как же? Развод?

Федя. Нет. (Улыбается.) Она от меня осталась вдовой.

Петушков. То есть как же?

Федя. А так же: вдовой. Меня ведь нет.

Петушков. Как нет?

Федя. Нет. Я труп. Да.

 

 

Этот странный разговор из пьесы Льва Николаевича Толстого «Живой труп». Главный герой Федя Протасов, лишившись надежды получить от властей разрешение на развод, инсценировал самоубийство и, тем самым, предоставил своей жене Лизе возможность выйти замуж во второй раз. Но подлог открылся и супругов обвинили в двоебрачии.

На суде, узнав о грозившей ему и Лизе высылке в Сибирь, а также о неминуемом расторжении второго брака, Федя стреляется, освобождая Лизу от себя и нависшего над нею наказания.

 

 

Удивительно, но литературный сюжет Л.Н. Толстого основан на реальном событии – бракоразводном деле супругов Николая и Екатерины Гимер.

Они вступили в брак в 1881 году. Николай пристрастился к алкоголю, потерял должность в правлении Курско-Киевской железной дороги и окончательно превратился в обитателя городского дна. Супруга забрала ребенка и ушла к матери.

 

Екатерина Павловна Гимер была женщиной энергичной. Чтобы обеспечить себя и сына, зарабатывала на жизнь письменной работой (в том числе переписывая рукописи Л.Н. Толстого), а затем выучилась акушерству и устроилась акушеркой при фабрике.

Здесь она встретила Степана Ивановича Чистова (прототипа Виктора Каренина из «Живого трупа»). Чистов имел серьезные намерения, последовало предложение руки и сердца, но для этого Екатерине нужен был развод с Николаем Гимером.

 

Для оформления развода законодательство того времени требовало получить санкцию духовной консистории Русской православной церкви. Основанием для получения разрешения служили исключительные обстоятельства: прелюбодеяние, лишения супруга всех прав состояния или безвестное отсутствие супруга более 5 лет.

 

Екатерина в ночлежке разыскала законного мужа и убедила его дать согласие на развод, признавшись в прелюбодеянии. Всю финансовую сторону дела она брала на себя. Но Церковь в разводе отказала.

Тогда Екатерина придумала историю с инсценировкой самоубийства мужа. В декабре 1895 года она получила от мужа Николая заранее подготовленное письмо следующего содержания: «Многоуважаемая Екатерина Павловна, последний раз пишу Вам. Жить я больше не могу. Голод и холод меня измучили, помощи от родных нет, сам ничего не могу сделать. Когда получите это письмо, меня не будет в живых, решил утопиться… Тело мое, конечно, не найдут, а весной его никто не узнает, так и сгину, значит, с земли. Будьте счастливы. Николай Гимер».

 

С этим письмом Екатерина явилась в полицейскую часть, где ей сообщили, что накануне на льду Москвы-реки обнаружили верхнюю одежду и документы её мужа. Уже через три дня Екатерине представили на опознание труп мужчины, выловленный в реке (утопления в то время не были новостью). Невзирая на то, что на трупе был надет мундир инженера путей сообщений, в нем она спешно опознала «мужа» и через месяц после похорон вступила в новый брак.

 

А вскоре разразился грандиозный скандал. «Покойный» Гимер, все это время живший у родственников, совершил роковую ошибку: обратился к властям с прошением о выдаче нового паспорта, взамен якобы утерянного. Полиция сделала запрос по месту выдачи документа – и выяснилось, что он вовсе не утерян, а приложен к делу о самоубийстве дворянина Николая Гимера...

«Живой труп» был арестован и препровожден в Москву. В 1897 году в Московской судебной палате состоялось слушание дела супругов Гимер.

 

Приговор был чудовищный. По обвинению в преступлении (жены – в двоебрачии, мужа – в пособничестве), оба подлежали лишению всех особенных прав и преимуществ и ссылке на житье в Енисейскую губернию на 12 лет, а также «церковному покаянию».

Новый брак Екатерины Павловны был признан недействительным.

 

При поддержке и по ходатайству сенатора А.Ф. Кони Екатерина Павловна подала прошение царю о помиловании. В 1898 году высочайшим соизволением приговор был заменен на тюремное заключение на один год.

 

«Это был яркий случай противоречия между правдой житейской, человеческой – и правдой формальной и отвлеченной», – вспоминал А.Ф. Кони.

Вероятно, именно это противоречие и увлекло Льва Николаевича Толстого, который в 1897 году, в разгар процесса начал набрасывать черновой вариант пьесы. Писатель не мог и предположить, что этим пошлет новые испытания на головы успокоившихся супругов...

 

В 1900 году в прессу просочилась информация о готовящейся пьесе «Труп». И вскоре к писателю обратился сам «живой труп» – «небольшого роста, худощавый, уже давно не молодой. Пристально вглядывающиеся, крохотные глазки неопределенного цвета, длинный, мясистый, синебагровый нос», – с прозаической просьбой помочь материально. Для «трупа» эта встреча имела судьбоносное значение, так как Толстой взял с него слово бросить пить. И через знакомых устроил письмоводителем Московского окружного суда, «где тот благополучно служил до своей смерти» в 1903 году.

 

А вот Екатерине Павловне, только оправившейся от тягот и унижения, публикация пьесы грозила новым скандалом. И тогда к Толстому обратился ее сын, который от имени матери просил не публиковать драму, «так как ей это было бы тяжело, да и кроме того она боится, чтобы опять не вышла история». Толстой обещал, что пока жив, пьесу он в публикацию не отдаст.

 

Действительно, пьеса появилась на сценах театров только после смерти автора. Она неоднократно ставилась на сценах многих театров и выступала сюжетной основой для киносъемок. Да и сейчас не сходит с подмостков театров и пользуется заслуженным успехом.

Драма, опубликованная наследниками после смерти Толстого, была лишь черновым наброском. Екатерина Павловна Гимер обращалась к Александре Львовне Толстой с мольбой отложить обнародование «Живого трупа» до смерти всех действующих лиц судебного процесса. Но письмо осталось без ответа...

Публикация и постановка пьесы привели к новому всплеску газетной шумихи вокруг давно забытого дела. Уже немолодые Екатерина Павловна и Степан Иванович, жившие в провинциальном городке, были вновь «выведены на позорище».

 

Так реальная жизнь прототипов «Живого трупа» оказалась, по словам Льва Толстого, «гораздо интереснее, чем отражение ее в литературе». И гораздо трагичней.

 

А нам, зная историю прототипов героев пьесы, можно прочесть её в новом видении.

 

Чагадаева, О. Закулисная жизнь «Живого трупа» : Лев Толстой отказался публиковать пьесу по просьбе её несчастных прототипов / Ольга Чагадаева // Родина. – 2018. – № 9. – С. 28–31. – (Открытый урок).

 

О.Ю. Фёдорова,

ведущий библиограф методико-библиографического отдела Центральной библиотеки им. А.Н. Зырянова.